Мы наш, мы новый... - Страница 18

— Даже если их мины имеют дальность в двадцать кабельтовых, им нужно еще выйти на такую дистанцию, а это весьма затруднительно, а потом еще и попасть, с такой-то дистанции.

— Но не невозможно. Вспомните бой при Лаотешане. Даже потеря всех девяти миноносцев в обмен на один наш броненосец не равнозначна.

— Хорошо, я буду иметь это ввиду. Но миноносцы это только миноносцы, они особой погоды не сделают, тем более днем. Что же касается того боя, то русские подготовили засаду, установили дымы, что позволило им приблизиться практически вплотную. В предстоящем бое у них не будет преимущества заблаговременно подготовленной позиций. Опять же, там не было той концентрации противоминной артиллерии, что будет у целой эскадры.

— Этот концерн слишком многим нам уже насолил, чтобы сбрасывать его со счетов. Никому доподлинно неизвестно чем там у них занимаются в их НИИ во Владивостоке. Кстати, идея бронепоездов, которые доставили столько неприятностей под Циньджоу, тоже исходит от его представителей.

— Если этот концерн так не дает вам покоя, отчего же тогда вы не занялись им вплотную?

— Мне не дали на то разрешения, более того, запретили отвлекаться в преддверии войны от основного задания, решили отложить и заняться после войны. Мои же доклады о том, что концерн оказывает влияние на ход боевых действий, не воспринимаются всерьез.

— Как я уже говорил, я приму меры. Остается еще один вопрос. Насколько точно то, что ваши агенты сделают то, о чем вы говорили? Это не может быть провокацией русских жандармов?

— Исключено. Дело в том, что это не мои агенты.

— …?

— Это революционеры. По их планам Россия должна непременно проиграть в этой войне, чтобы в стране можно было сбросить самодержавие. Я вообще считаю, что мы допустили просчет, напав на русских так рано. Сначала нужно было устроить у них революцию, а потом уже действовать. Конечно, время было бы потеряно, но результат был бы куда более положительным.

— Вы сомневаетесь в нашей победе?

— У России очень большой потенциал и одной только силой оружия Японии с ней не справиться. У нас только один шанс, быстрая победа, но похоже война затянется. Нашей армии не удалось отбросить противника к Крепости, а это потерянное время и война на два фронта, все же Порт-Артур способен выставить около пятидесяти тысяч штыков, при этом они будут обороняться на подготовленных позициях и нашей армии потребуется как минимум тройной перевес.

— И какой же выход вы видите из этой, как вы говорите, безвыходной ситуации?

— Я не говорил, что ситуация безвыходная. Я говорил, что одной только силой с русскими нам не справиться. Вот если в России начнутся революционные волнения, тогда у нас появляется шанс. Об этом я неоднократно заявлял, но меня не хотели слышать.

— И потому заслали на Квантун? — ответом адмиралу было молчание, — что же, не буду вас задерживать. Помочь с возвратом на полуостров?

— Был бы признателен, если вы отправите меня на каком-нибудь корабле в Японию. Меня отчего-то вызвали в генеральный штаб.

— Нет ничего проще. Сегодня как раз отправляется посыльное судно, до Токио не обещаю, но в Сасебо вы попадете.

— Благодарю.

* * *

— Эй малец, сбегай к Семену, принеси табачку, — удобно устроившись на завалинке вальяжно бросил матрос.

А что, раз уж Господь сподобил и прислал целую прорву юнг, отчего не погонять мальчишек. Оно конечно, вроде как и не мальчишки уже, еще года три и вполне призывного возраста будут, ну да он-то, чай уже пять годков на флоте. Вот выйдет замирение, и прямая дорога домой, так как тута день за пять идет, им уже зачитали указ царя. Хотя про него и говорят, что он кровопийца, встречались матросу такие умники, но слово свое держит крепко.

Вполне себе плюгавого вида парнишка, в нерешительности замер, словно решая выполнить распоряжение старшего товарища или отбрить его. Все они были юнгами, а как их еще записать, до призывного возраста чай еще не доросли, вот и появилось в Порт-Артуре их избыточное количество, а к нему как-никак матрос обращается, да еще и послуживший.

По прибытии ребята смотрели на моряков отряда, в который теперь входили и они, с восторгом. Тем более, что в первый же вечер им показали синемý о том, как происходил бой миноносников с японцами. А здесь все были с миноносцев, что с того, что их не было в том бою, были ведь и другие стычки. Эвон рассказывали, как командир их отряда на "Страшном" в одиночку на четверых японцев попер, досталось ему славно, но и япошки умылись. Это не безответные рыбацкие шхуны топить. Поэтому просьбы старших товарищей ребята старались выполнить как можно быстрее и с нескрываемым удовольствием, воспринимая их чуть ни как награду. Как же, старший товарищ к нему с просьбой обратился. Да он… Да мигом… Вот глазом не успеете…

Совсем скоро ребята стали замечать, что поручения становились все пустяшнее и пустяшнее, словно их держали не за младших товарищей, а за мальчишек из подворотни, которых можно вот так вот походя отослать за табачком, так как самому пройти пару десятков шагов вроде как и лень и зазорно. А ведь прошло только два дня. Поэтому парни сговорились, если не по делу, то игнорировать такие просьбы. Чай не баре.

— Дядь Антон, дак вон он дядька Семен, сами-то чего не сходите? — наконец пожав плечами, ответил парнишка. Договориться договорились, но моряк-то и возрастом постарше, так что уважение он решил соблюсти.

— Я че, салага, спросил тебя где Семен или велел принести табаку, — построжавшим голосом и недовольно нахмурив брови, бросил матрос по имени Антон.