Мы наш, мы новый... - Страница 68

— Аги, давай к машине. Выжми все что только возможно, перекрывай клапана, нам терять нечего, идем на таран.

— Банзай!

— Банзай! — вторят моряки, а затем все скрываются в утробе корабля.

Конечно хочется принять смерть видя голубое небо, видя как враг становится все ближе и ближе, а не будучи окруженным металлом, в помещении освещаемом только мертвым светом лампочек. Но каждый должен делать свое дело, чтобы они все вместе могли выполнить предначертанное.

Мидзуно вцепившись в штурвал яростно молился. Никогда еще его молитвы не были столь горячи. Он не просил богиню Аматерасу, чтобы она хранила его или его близких, он не просил благословения для детей, которые должны были остаться сиротами, он не просил ее дать силы его жене, которой в одиночку предстояло вырастить сына и дочь. Он молил только о том, чтобы пущенные им мины, нашли свою цель, а его миноносец не потонул раньше времени.

Как видно богиня сегодня была к нему благосклонна, так как перед тем, как получить в бок русский осколок от попавшего таки в миноносец русского снаряда и потерять сознание, он видел как под бортом русского броненосца взметнулся белопенный водяной столб.

Когда он пришел в себя, то понял, что миноносец объят пламенем и время от времени вздрагивает от множественных попаданий. Ход значительно уменьшился, потому что громада стального борта русского броненосца приближалась слишком медленно, или это игры затухающего сознания. Наваливающийся на миноносец бронированный борт, это последнее, что видел в своей жизни офицер японского флота. На борту израненного, полузатопленного и продолжающего движение вперед кораблика не оставалось живых. В своем последнем стремлении дотянуться до врага, многократно превышающего его по размерам, 41-й все же сумел коснуться своим носом стального борта. Взрыв чудовищной силы, разметал его нос, и израненные останки камнем канули в морские глубины.

Но гибель его не была напрасной, так как правый борт стального монстра разворотило, образовав огромную пробоину, в которую хлынули потоки воды, заполняя сразу два отсека, так как удар миноносца пришелся как раз на стык двух отсеков.

* * *

Порт-Артур встречал свою эскадру, которая медленно ковыляя протискивалась в проход, с утренней большой водой. Корабли вернулись еще ночью, но вынуждены были встать на внешнем рейде. То, что не все ладно наблюдатели на береговых батареях поняли еще с ночи, так как даже в этих условиях было видно, что эскадра сильно потрепана и не в полном составе. Мало того, корабли вернулись не просто так, а время от времени окутываясь огненными вспышками стреляющих орудий. Когда они все же заняли свое место на внешнем рейде, с берега ударили прожектора, выставляя в непроглядной ночи, светлый полукруг, выискивая вражеские миноносцы. Только тогда яростные атаки прекратились.

Скорее всего японских моряков не остановило бы то обстоятельство, что дальнейшие атаки сопряжены с большой опасностью. Перед их взором все еще стоял беспримерный подвиг их товарищей, которые ценой своей жизни, сумели нанести противнику огромные потери. Но приказ был однозначным, атаковать русских не подвергая корабли большому риску. Сегодня Япония и без того потеряла около тридцати миноносцев, а не менее двух десятков были сильно повреждены. Броненосцы и крейсера, также получили значительные повреждения и нуждались в большом ремонте. Тóго не мог себе позволить рисковать последними резервами.

Звонарев наблюдал за втягивающейся на рейд эскадрой с нескрываемой горечью. В строю недоставало "Полтавы", "Ретвизана", "Паллады" и "Боярина", из двенадцати миноносцев в наличии были только семь, причем все сильно избитые и нуждающиеся в хорошем ремонте, из "росичей" наблюдалось только три кораблика, которые едва ковыляли, словно человек которого долго и вдумчиво избивал знающий в этом толк профессионал. Ну да это понятно, ночные охотники они и есть ночные охотники, наверняка с наступлением темноты Науменко повел свой отряд на поиски противника. Поверить в то, что эти три миноносца все, что осталось от отряда в девять вымпелов, он не мог. Самого "Росича" он кстати не наблюдал, что вызвало тревожное чувство, но Сергей поспешно прогнал дурные мысли. Антон – опытный катерник, знающий возможности этих кораблей как никто другой. Разумеется он отправился на охоту, за японскими кораблями.

Так уж вышло, что на фронте в настоящий момент было затишье. Фронт стабилизировался и замер в неком равновесии, японцы никак не могли преодолеть рубежи на Тафаншинских высотах, а русские не желали им их уступать. Более того, время от времени там разгорались жаркие артиллерийские баталии или перестрелка между стрелками, между окопами противоборствующих сторон расстояние доходило уже до трехсот, а порой двухсот метров. Ближе противнику приблизиться не давали, а с другой стороны, ближе это уже только врукопашную. За прошедшее время сильно поднаторели в своем деле минометчики, у которых появилась большая практика в обстреле, поэтому передовые окопы японцев если и были заняты, то только наблюдателями, как впрочем и у русских, если не считать дзотов, где постоянно находилась как минимум половина от личного состава.

Сами дзоты претерпели некоторые изменения, вернее изменились перекрытия, с которых срезали насыпанный грунт, после чего прямо поверх накатов залили железобетоном. Все это проделывалось одним взводом всего лишь за ночь. Эта новинка была предложена Зимовым с ненавязчивой подачи Звонарева. Концерн, имея плавильню сумел наладить производство арматуры и начать ее поставку в войска. Новшество применили впервые именно там.