Мы наш, мы новый... - Страница 26

— О каком рейде вы говорите? Вы что, не видите, что происходит. Мы должны немедленно вмешаться. Мы можем оказаться той самой гирькой, которая склонит чашу весов в нашу сторону.

— Возможно и даже скорее всего, так и будет. Но вот только мы можем стать и той самой гирькой, которая может склонить в нашу пользу чашу не одного боя, а всей войны. Даже если мы сейчас вмешаемся, кстати, нарушив приказ командующего, мы сможет только отогнать японцев, может потопим пару броненосцев и это все. Однако, при этом сами понесем потери, весьма ощутимые потери и скорее всего все корабли будут иметь серьезные повреждения. Итак, мы победили, пара броненосцев, – вряд ли больше, я это еще и приукрашиваю, – на дне, наша избитая эскадра, – а она уже сильно избита, – в порту, у нас нет ни больших кораблей, ни малых. Все – море полностью во власти японцев и они будут делать все, что им заблагорассудится. Когда наша эскадра сможет выйти в море и сможет ли?

— То есть вот так, просто смотреть как наших товарищей избивают и ничего не делать?

— Кто сказал, что просто стоять? Не стоять, но и не лезть очертя голову в схватку. Нужно срочно форсировать подготовку нашего отряда к рейду, благо практически все уже готово, чтобы уже сегодня вечером выйти в море. Как бы нашим ни досталось, достанется и японцам, а значит им прямая дорога в Сасебо на ремонт. Мы выйдем на свободную охоту, кто сможет нам запретить поквитаться с японцами? Вот только при этом мы имеем все шансы для того, чтобы отправить на дно все броненосцы. Все до единого, вместе с броненосными крейсерами. Сражение не закончится, оно будет иметь вторую фазу, свое продолжение и поражение теперь уже потерпит Япония. После этого мы продолжим охоту на японские транспорты. Мы имеем уникальную возможность ворвавшись в посудную лавку побить к чертям собачьим всю посуду, а вместо этого вы хотите ограничиться одним чайным сервизом. Да, убыточно, но это не разорит владельца.

— А если Степан Осипович… Если Макаров погибнет?

— Тогда тем паче необходимо как можно скорее покинуть порт, пока его приказ не отменил новый командующий.

— Это только отговорка, я буду обязан получить подтверждение приказа.

— Вы только что хотели его нарушить. Так какая разница, победителей не судят. Если нам удастся накрыть эскадру, то мы будем на коне. И самое главное, нам потребуется как минимум полчаса для того чтобы развести пары, еще столько же, чтобы выйти на рубеж атаки. За это время эскадра уже успеет войти под защиту береговых батарей.

— Господа, — через несколько минут раздумий обратился Науменко к офицерам, — всем возвращаться на корабли и готовиться к выходу. Отряд сегодня вечером выходит в море. Все. За дело.

* * *

Картина была страшной. Нет не так, СТРАШНОЙ, это будет точнее. Стоящие на рейде корабли никак нельзя было назвать гордыми красавцами, они походили скорее на гордые покрытые черной копотью развалины. Торчащие под немыслимым углом поврежденные орудия, искореженный металл, борта оголившиеся от брони, многие броневые листы посрывало со своих мест, изогнутые и перебитые трубы, раскуроченные надстройки, одним словом непередаваемый словами хаос из покореженного и перекрученного металла. Было просто удивительно, что здесь они стояли все.

Все тринадцать кораблей вышедших еще сегодня утром в море сейчас были на рейде. После тяжелейшего боя, в котором казалось не было никакой возможности выстоять, ни русские, ни японцы не потеряли ни одного корабля. Ну как не потеряли, относительно так. Всем русским кораблям был необходим капитальный ремонт, настолько капитальный, что возникал справедливый вопрос, а возможно ли вообще привести эти корабли в порядок в условиях осажденной крепости. Скорее всего, что и нет.

"Петропавловск", "Севастополь" и "Цесаревич" приняли столько забортной воды, что пришлось подводить пластыри откачать хотя бы частично воду, чтобы хоть немного приподнять их, так как они не могли войти на внутренний рейд даже в полную воду. Первые два пострадали в особенности серьезно. Непонятно от чего, японцы сосредоточили основной свой огонь именно на старичке "Севастополе", только самоотверженность и выучка экипажа и хладнокровие его командира, позволили им выстоять в этом бою, все же не напрасно Эссен гонял своих подчиненных и заставил слить не одну бочку пота на палубе своего броненосца. В ходе боя выбыло убитыми и ранеными половина экипажа, так что для тушения пожаров и иных действий по спасению корабля, приходилось задействовать и трюмную команду.

Всем кораблям для ремонта был необходим сухой док, с этим относительно еще можно было разобраться. Концерну все же удалось запустить большой док, способный принять броненосцы. В доке восточного бассейна можно было ремонтировать крейсера. Вот только их было два, а поврежденных кораблей значительно больше. Снова вставал вопрос о ремонте с помощью кессонов. Но опять-таки, с этим можно было разобраться. Да, долго. Да, муторно. Но можно. А вот с тем, что на ремонт всех кораблей элементарно не хватало материалов, поделать было ничего нельзя. Одним словом, хотя в этом бою не было потеряно ни одного корабля, эскадра, как боевая единица, прекратила свое существование.

Относительно легко из прошедшего сражения удалось выйти миноносцам. Все последнее время они были на острие, неся на своих хрупких плечах всю тяжесть боевых действий на море, но сегодня не они играли первую скрипку, сегодня в море сошлись броня и калибр. Японские миноносцы пытались было пойти в решительную атаку, но были встречены не менее решительными действиями русских. Миноносники, значительно уступая количественно, слишком хорошо помнили, чего стоили их действия японскому флоту и они были готовы биться до последнего и сегодня. Однако схватка миноносцев не успев начаться, практически тут же затихла. Японцы встретив решительный отпор, вдруг откатились, так и не доведя схватку до решительных действий. Как видно Тóго прекрасно осознавал, чего именно будет ему стоить эта схватка, а потому решил поберечь легкие силы. Макаров так же понимал, что грозит русским, так что миноносники получили приказ по возможности не лезть в бой.